Алексею Бречалову –

(1982-2004)

моему другу, которого

я всегда буду помнить,

посвящается…

«ДЕТИ БОГОВ»

Висящий на сосне, выбеленный дождями и временем конский череп молча смотрел на меня пустыми глазницами. Украшающие его перья и бусы отчего-то не казались лишними. Напротив. Непонятным образом они лишь подчёркивали скорбь…

- Наверное, это не очень похоже на твоё сказание о вашем древнем князе, - тихо произнёс за моей спиной Джим, - но я хотел, что бы ты увидел его.

Да. Параллель с «Песней о Вещем Олеге» тут и впрямь была слабенькая, однако, насколько я успел узнать Джима, необдуманные поступки ему не свойственны. Мы оказались тут не спроста.

Интересно! Какое ему вообще дело до журналиста из чужой страны? Конечно, за последние несколько дней мы подружились, но всё же…

В Канаду наша съёмочная группа прибыла полторы недели назад. Нашей задачей было собрать материал для репортажа о коренных американцах, и как можно быстрее вернуться назад в Москву…

Теория-теория, на практике, увы! Не стану описывать, как нашу компанию забросило к Большому Медвежьему Озеру. Не поведаю и о том, почему, попав сюда, мы застряли в одном крохотном населённом пункте… Глупая история. Да и не так уж это теперь и важно. Скажу лишь, что вляпались мы здорово, и выбраться из этой глухомани менее чем через неделю возможным не представлялось…

«Дерьмо», скажете вы? Не сомневаюсь, что для остальных членов съёмочной группы ситуация так и выглядела, а вот, что касается меня… я в отличие от своих коллег, не долго ломал голову над тем, как скрасить предстоящее ожидание.

Вокруг, на сколько хватало глаз, простирались исконные индейские земли. Чтобы хоть немного понять моё восхищение, вам, наверное, потребуется увидеть эти края своими собственными глазами… Они будто бы дышали какой-то дикой, необузданной, древней мощью, и я, выросший в одной из деревень новгородской глубинки, чувствовал это всей душой!

Понятное дело, без проводника в эти дебри соваться я не рискнул… вот тогда-то местные жители и познакомили меня с Джимом.

Индейцем-шауни из рода Викминчей.

Каков был его основной род занятий, я так и не узнал, но люди утверждали, что иногда он водит приезжих людей в глубь чащи, и с теми, кто ему доверился, ни разу не случалось несчастных случаев. Он согласился сопровождать меня, и за услуги запросил, честно скажу, по божески… так что на рассвете второго дня (с момента моего появления в окрестностях Большого Медвежьего Озера) мы собрали всё необходимое и выступили в путь…

Чаща встретила нас прохладой и тишиной. Мы не спеша брели по едва заметной тропе которая, казалось, глотала звук наших шагов. Подчиняясь извечному закону природы, с деревьев слетала отжившая свой срок листва, и я постоянно задирал голову, любуясь непривычно высокими для меня кронами.

Джим шагал впереди. Он был на несколько лет старше меня. Высокий и мускулистый, с длинными волосами, перехваченными у затылка в шикарный «конский хвост». Глядя на него, мне хватило нескольких минут, чтобы понять… дикая чаща - его дом! Первые сутки нашего пути мы почти не разговаривали. Я не знал, о чём говорить с молчаливым индейцем, а сам Джим… иногда мне казалось, что он вообще не замечает моего присутствия. Впрочем, вскоре мне пришлось убедиться, что это совсем не так…

Мы побывали во множестве живописнейших мест – мой проводник честно отрабатывал свои кровные. Разумеется, были у нас с собой и ружья, но… как-то так получилось, что об охоте даже речи не зашло…

Наш первый настоящий разговор произошёл, на вторые сутки путешествия, когда стволы деревьев расступились и перед нами вновь легли воды огромного озера. Погода, к тому времени, начала портиться. Серая муть, затянувшая небо, сеяла мелким моросящим дождём, но, по правде говоря, мне было плевать на это.

Некоторое время я стоял молча, любуясь суровым величием этой земли, а затем… сделал то, что делал сотни раз ещё будучи мальчишкой. Извлёк из рюкзака буханку хлеба, и, отломив приличный кусок, кинул его в тёмную воду Большого Медвежьего Озера…

- Прими, прошу тебя, - шепнул я по-русски. Затем обернулся, и… встретил задумчивый взгляд тёмных глаз Джима.

- Что-то не так?

- Ты отдал озеру свой хлеб, - ровно произнёс мой проводник. – Зачем?

- Н-ну… - я пожал плечами. – Считай это моей причудой!

- Вчера вечером, - всё тем же ровным голосом продолжал Джим, - когда мы готовились к ночлегу, ты, прежде чем срезать кору с берёзы, положил на неё ладонь, и тоже что-то шептал. Ты просил у неё прощения?

Ага. Вот и думай после этого, что на тебя не обращают внимания! А впрочем, чего тут удивительного? Он же индеец!

- И что?

- Мы поступаем так же, - Джим слегка покачал головой, - Для христианина у тебя довольно странные привычки.

Внутренне я напрягся. Проводник опять попал в точку.

- Джим, а… с чего ты взял, что я христианин?

- Нет? – вот теперь в его глазах появилось настоящее удивление. – Но ведь в России, если я не ошибаюсь…

- Православие. Да. Ты не ошибаешься, однако… на Руси не всегда читали Библию.

- Где?!

Тьфу, чёрт! Забывшись, я, произнёс название далёкой родины на старорусский манер.

- Русь, - медленно повторил я, - Русь! Так моя земля называлась много столетий назад.

- И у вас был другой Бог?

- Боги, Джим. Боги. Грома, солнца, ветра…

- Как у нас?

- Мне мало известно о твоём народе, но, наверное, сходство есть… Это было давно. А христианство нам навязали гораздо позже.

- Навязали? – мне уже стал привычен тихий голос Джима, но это слово он произнёс вообще чуть слышно. – Нам тоже очень многое навязали.

Мой проводник немного помолчал.

- Но, - продолжил он затем, - у вас ещё помнят старых Богов? Верят в них?

- Не много осталось тех, кто помнит, - я провёл ладонью по мокрой от дождя щеке, - Ещё меньше тех, кто верит. И всё же они есть.

- Как ты?

- Да.

- Расскажи мне о ваших старых Богах, - попросил Джим.

Что ж. Весь остаток дня я поведывал индейцу-шауни о древнерусских божествах. Я говорил о всемогущем Роде – Отце всех богов, о Свароге, Стрибоге, Даждьбоге… не был обделён моим вниманием и злобный Чернобог. А затем, про то, как, с течением времени, главенствующую роль во всём этом пантеоне занял Перун-Громовержец…

Джим узнал о таинственных волхвах, изначально служивших звериному владыке Велесу, о Громовом Перуновом Колесе и… мой рассказ длился вплоть до самого вечера, завершившись повествованием о насильственном крещении Руси…

Мы шли вдоль берега. По-прежнему моросил мелкий затяжной дождь. Мрачная, тёмная стена древней чащи возвышалась слева от нас.

Индеец слушал меня молча. Лишь, когда вокруг стало заметно темнеть, он скомандовал привал, и, уже сидя возле жаркого костра, затягиваясь из небольшой глиняной трубочки, Джим сказал мне:

- Я благодарен тебе за твой рассказ. Мне кажется… кое, на что, я теперь буду смотреть немного иначе, – он вновь затянулся. – Скажи! А хотел бы, теперь, ты услышать о Великих Духах, которых чтит мой народ?

«Спрашиваешь! – чуть было не заорал я, - Мы ведь за тем сюда и приехали!»

Вот только что-то во взгляде темноглазого индейца поумерило мой пыл, и я лишь кивнул…

На дремучий лес неспешно опустилась ночная тень. Тихо шептала высоко над нами редеющая осенняя листва.

Джим начал говорить. Он сидел по другую сторону костра, прямо напротив меня, но мне то и дело казалось, что временами рассказчик пропадает из поля моего зрения, словно бы растворяясь в сгустившемся вокруг мраке…

Яростные битвы могущественных Великих Духов Света и Тьмы на заре времён за обладание этой землёй… Рождение индейца… Вражда первых племён… Перед моим внутренним взором проносились события давно минувших эпох. Я услышал странные имена чтимых индейцами Богов… Светлоликий Набаш-циса и тёмный Канага. Владыка Снов – Нанабун, Великий Дух Чащи Гитчи-Маниту и Кен-Маниту – Дух Смерти… их было так много, что у меня закружилась голова!

Я узнал, что чаща полна и мелких злобных Духов. Большинство из них служат Канаге, и, принимая всевозможные облики, они преследуют одну-единственную цель – творить зло…

Долго, очень долго вредили слуги Тёмного Владыки свободным племенам. Много храбрых охотников рассталось с жизнью, подкарауленные в глубинах леса… и тогда Великий Дух Чащи Гитчи-Маниту одарил избранных им частью своей силы, чтобы те хранили и наставляли остальных людей. Так появились первые индейские колдуны, о чьих деяниях старики рассказывают возле костров и поныне…

Ещё два дня водил меня мой новый друг по окрестностям Большого Медвежьего Озера. Много было пройдено лесных троп, но ещё больше сказано слов. Каждому из нас хотелось поведать о своей земле, и о своём народе…

Непоколебимая, граничащая с фанатизмом преданность древнерусских витязей князю, и отчизне…

Суровые законы индейских охотников, добывающих зверя в чаще, согласно одному из которых, дичь следовало предупредить окликом, прежде чем напасть на неё. И не важно, утка это, или медведь-гризли…

Нашествие на Русь Золотой Орды…

Приход на землю свободных племён белого человека…

Битва на реке Калке…

Восстание алгонских племён в 1811-м году…

Могучий боярин Евпатий Коловрат…

Великий вождь Текумсе – Летящая Стрела…

Я потерял счёт времени… а оно, меж тем, летело неумолимо. Минул четвёртый день и, к сожалению, настала пора, как выразился Джим, «направить шаги обратно». Нелёгкая задачка, если вспомнить, сколько мы петляли в чаще! Индеец-шауни, конечно, обещал вывести меня назад кратчайшим путём, однако… один небольшой крюк мы всё же сделали…

Помню, тогда Джим рассказывал мне об индейских мустангах.

- Кони для моего народа, - говорил он, - это не просто домашние животные. Моим предкам случалось убивать их ради еды, но такое совершалось очень и очень редко… когда выбора уже не оставалось. Например, во время Большого Голода…

Конь несёт воина в битву, и часто хоронили их тоже вместе. Они не животные – они младшие братья…

- Угу… «Как ныне сбирается Вещий Олег…» - тихонько пробормотал я по-русски, но Джим услышал.

- Что?

- Да-а… есть у нас одна легенда. Как раз вот про коня.

- Расскажи…

Разуметься стихотворного перевода «Песни о Вещем Олеге» я не знал, поэтому ограничился только тем, что пересказал содержание истории князя, его коня и пророчества старого служителя Перуна…

- Вот как, - по своему обыкновению тихо произнёс Джим. – Этого… князя звали Олег? Как тебя?

- Да, - улыбнулся я. – Только в России это имя сейчас не редкость!

- Ясно… - проводник, внезапно, остановился. - Давай сделаем небольшой крюк.

- А мы же, вроде торопились.

- Это не далеко. Назад тебя доставлю вовремя.

- Слово индейца?

- Слово.

Конский череп висел на могучей сосне. Украшающие его перья слегка колыхались под дуновением лёгкого ветерка…

- Это был мой мустанг, - молвил Джим – Красивый, сильный, выносливый… умный. Он был лучшим. Я говорил тебе, что иногда нам всё же приходится убивать своих скакунов…

- Ты, что съел его?!

- Нет. Облегчил страдания… надеюсь. Он заболел, и врачи ничем не смогли помочь. Сказали, что обречён. Я смотрел как мой конь умирает… видел его страдания. И не выдержал. Хотя мы обычно не поступаем так…

Голос проводника был спокоен, но в его душе жила боль. Я чувствовал это.

Мы пришли на могилу его друга.

- Теперь я часто бываю здесь, - продолжал Джим. – Украшаю этот череп, сыплю внутрь табак… и молю его духа простить меня…

- Думаю, он не винит тебя.

Индеец не ответил. Помолчал немного и я… а потом, достал из рюкзака ещё один ломоть хлеба и положил к сосне. Кони ведь хлебушек-то любят. Если дух мустанга действительно витает где-то рядом, пусть порадуется угощению!

- Знаешь, Олег, - проговорил вдруг Джим странным голосом, - мне приходилось видеть белых людей в местах, которые мой народ считает священными. Да и слышал кое-что…

- Ты это к чему?

- Кому-то из них наши святыни абсолютно безразличны, - будто не слыша меня, продолжал проводник. – Вторые начинают в полный голос выражать своё восхищение… Другие… Хм! Другие призывают божий гнев на наши языческие головы. Убеждают отречься от скверны и обратиться к Христу… А ещё! Есть некие, не в меру начитанные личности, считающие себя знатоками индейских традиций. Эти, попадая в места освящённые Духами, пытаются что-то говорить на наших наречиях, исполнить какие-то обряды… и при этом глядят на нас так, словно ждут похвалы! А ты…

- Я не знаю ваших обычаев, Джим.

- Нет. Не знаешь… Но ты не сделал ничего из перечисленного. Ты просто положил хлеб.

- Надеюсь, это не оскорбило…

- Нет, - индеец покачал головой. – Конечно, нет.

Вплоть до самого ночлега я больше не мог вытянуть из проводника ни слова…

Лагерь мы разбили у подножия крутого холма, возвышающегося на берегу озера. Я вообще-то хотел ночевать на его вершине (он закрывал собой весь вид на водный простор), но Джим сказал, что к ночи поднимется ветер…

Впрочем, когда небосвод начал наливаться закатным багрянцем, я уже стоял наверху …

Огромное кроваво-красное светило медленно и торжественно опускалось в пламенеющие облака. По раскинувшейся предо мной озёрной глади искрилась миллионами бликов золотая солнечная дорожка.

Из моей груди вырвался глубокий вздох.

- Свято имя твоё, Ярило – Батюшка! - чётко произнёс я. – Отдыхай, Ясное Солнышко, и вновь яви нам лик свой огненный на утренней заре... Тако бысть. Тако есть. Тако буде.

Присутствие Джима я почувствовал. Услышать его шаги было невозможно. Он стоял позади меня и не издавал ни звука…

- Ты был прав, - не оборачиваясь, обронил я, чтобы нарушить неловкое молчание, - Ветер крепчает.

- Это Ка-пебоан-ка – Владыка Северо-Западного Ветра, - отозвался индеец. – Он ведёт за собой холода. В это время мужчины моего народа добывают зверя в чаще. Делают запасы. А потом приходит Кейвадин – Властелин Северного Ветра, и приводит зиму…

- Джим, - я обернулся и посмотрел прямо в тёмные глаза проводника. – Ты… мог бы сказать мне своё настоящее имя? Ведь не «Джимом» же тебя назвали соплеменники!

И впервые за всё время нашего знакомства мне удалось увидеть, пусть едва заметную, но всё-таки улыбку на его лице. Он что-то произнёс на незнакомом мне наречии – будто ручей прожурчал по гладким камням, и я отрицательно покачал головой…

- Прости, не повторю.

- Белый Волк.

- Хм. Симпатично. Даже индейцем стать захотелось!

И мы вместе смотрели, как пламенный шар уходит за горизонт. А когда он скрылся, и над землёй начал сгущаться сумрак, направились к покинутому лагерю.